Александр Морозов: «Руды беднеют, а предприятие развивается»

ПАО «ППГХО им. Е. П. Славского» — крупнейшее в Забайкальском крае горнодобывающее и перерабатывающее предприятие, флагман российской уранодобывающей отрасли. Оно было создано в 1968 году для добычи урана Стрельцовского рудного поля. О том, как развивается предприятие сегодня, рассказал директор по науке ППГХО доктор технических наук Александр Морозов.

— На сегодняшний момент ключевое направление — это подготовка к запуску рудника № 6. В отличие от опыта прежних десятилетий, нам предстоит работать с новыми рудовмещающими породами — карбонатными. Исторически комбинат перерабатывал алюмосиликатные руды, но их запасы в целом выработаны. Рудник № 6 будет добывать карбонатные руды, поэтому предстоит переход на технологию карбонатного вскрытия и переработки сырья. Должна быть полностью выстроена и освоена новая технология добычи и переработки карбонатного рудного материала. В настоящее время на действующих рудниках при ведении горных работ подземным способом мы используем слоевую выемку с твердеющей закладкой — это послойное изъятие руды с последующим заполнением и работа под защитой создаваемого таким образом монолитного перекрытия. Но на руднике № 6, где рудные тела достаточно мощные, мы будем использовать камерные системы — это выработка более широких пространств-камер. Соответственно, требуется научное сопровождение работ по такой системе — обеспечение устойчивости, последующая закладка и так далее. Потребуется и другая технология переработки добываемого сырья, то есть научное и технологическое сопровождение всей производственной цепочки. Будет использоваться автоклавное вскрытие карбонатного сырья, дальше сорбция из пульпы и прочие операции, которые предшествуют получению нашего конечного продукта — закиси-окиси урана.

— Мы уже сегодня ведем масштабную работу по переработке бедного и забалансового сырья методом кучного выщелачивания (это складирование добытой руды в кучи, обработка куч активным раствором серной кислоты для выщелачивания урана, его сбор и последующая переработка). Действующие рудники сегодня дают нам только бедное сырье, но освоение технологии кучного выщелачивания позволило нам расширить экономически целесообразную сырьевую базу. Без кучного выщелачивания можно было бы считать запасы алюмосиликатного сырья действующих рудников исчерпанными. Но кучное выщелачивание позволило продлить жизнедеятельность рудников с получением урана из более бедного сырья.

Для переработки забалансового сырья мы также внедрили комплексную технологию и на сегодняшний день перерабатываем накопленные отвалы. Технология заключается в сортировке сырья, получении более богатого концентрата и также последующей переработке методом кучного выщелачивания. На сегодняшний день уже переработано более 50% накопленных забалансовых отвалов, почти 4 млн тонн рудной массы. Это не только позволяет с приемлемой стоимостью получать урановую продукцию, но и снижать экологическую нагрузку на окружающую среду.

— Возможностей для добычи открытым способом у нас точно нет: ресурсы действующих рудников и верхние слои запасов полностью отработаны, а запасы рудника № 6 залегают достаточно глубоко. Чтобы продолжать осваивать алюмосиликатные руды, мы идем на большие глубины, на отработку бедных руд. Поскольку на руднике № 6, кроме основных карбонатных пород, есть и привычная для нас алюмосиликатная рудная составляющая, для ее переработки продолжим использовать действующую технологию кучного выщелачивания. Карбонатные же руды, как было отмечено выше, пойдут на карбонатное автоклавное вскрытие.

— Переработка бедных и забалансовых руд — не единственный способ повысить эффективность. Сегодняшняя тенденция в мире — освоение комплексного подхода к разработке месторождений. Росатом стремится увеличить долю новых бизнесов, и мы видим возможность перейти от предприятия узкой направленности, выпускающего только урановую продукцию, к более широкому спектру деятельности. Готовясь к переработке карбонатных руд, мы ведем НИР, чтобы оценить возможность получения магнийсодержащих продуктов из карбонатного сырья после извлечения урана. Урансодержащие карбонатные породы рудника № 6 представлены в основном доломитами, которые насыщены магнием, и после извлечения урана мы хотели бы переработать хвосты, извлекая магний. Это даст дополнительную продукцию в виде магнийсодержащих компонентов, сократит отходы.

Есть и другие возможности повысить рентабельность. Например, мы хорошо продвинулись в переработке отработанных ванадиевых катализаторов — это дорогостоящий компонент производства серной кислоты. На сегодняшний день получены образцы и опытные партии пентаоксида ванадия с качеством выше рыночного — более 99% основного вещества. Можно говорить о том, что при развитии этой технологии мы выйдем на безотходность в части катализаторов.

— Мы прорабатываем возможности взаимодействия с предприятиями дивизиона, но следует учитывать логистику. Наше предприятие находится на Дальнем Востоке, Соликамский завод — это Пермский край, север европейской части страны. Там наработаны технологии, опыт производства магниевых продуктов, и было бы замечательно наладить здесь для них производство концентратов. Краснокаменск и Соликамск обеспечены железнодорожным транспортом, но цена перевозки от нас в Соликамск позволит работать рентабельно лишь при больших объемах и еще ряде факторов. Но соликамское предприятие ориентировано на поставки в европейский регион, а мы здесь имеем возможность работать с развитыми странами Азии. Углубляя переработку, лучше изучить возможность строительства предприятий по дальнейшим переделам на Дальнем Востоке — химическая продукция будет востребована для экспорта.

— Забайкалье богато разведанными запасами различных цветных металлов, полиметаллов, редких металлов. В Краснокаменске действительно можно создать комплекс перерабатывающих производств, увязывающих ряд горнодобывающих предприятий, с получением более высокотехнологичной продукции. Это даст импульс развитию города и региона, упростит логистику для горнодобывающих предприятий. Здесь близко расположен большой рынок, и технологичную продукцию туда продавать выгоднее, чем первичные концентраты. Будут и налоги для местной экономики (не секрет, что многие горнодобывающие холдинги зарегистрированы в столице, и налоги не остаются в регионах добычи).

Идея такого кластера обсуждалась давно, она нашла отражение и в мастер-плане Краснокаменска, который был утвержден президентом России. Экономическая ситуация притормозила многие планы еще прошлых десятилетий, но выстраивание новых связей со странами Азии, которые активно развиваются, позволяет вспомнить о диверсификации. Например, актуально развивать производство сурьмы: почти 40% российских запасов находятся в нашем регионе. Будет выгодно получать здесь конечную высокотехнологичную продукцию в виде металлической сурьмы: она стоит в сотни раз дороже рудного концентрата. Сурьма используется в электронике, как добавка к сплавам и т. д. Есть и проекты сторонних инвесторов: так, обсуждают проект гидрометаллургического производства по редкоземельным элементам Томторского месторождения, проект медного производства.

— ППГХО, как и весь горнорудный дивизион Росатома, — неотъемлемая часть госкорпорации, но в нашей деятельности есть значительная специфика, поэтому мы можем опираться лишь на часть потенциала отраслевой науки. Научный дивизион Росатома, научные подразделения дивизионов преимущественно направляют свои усилия на получение более совершенных видов топлива для АЭС, разработку более стойких материалов, на безопасность, проблематику переработки радиоактивных отходов. Своя специфика — у федеральных ядерных центров. Мы взаимодействуем с научными структурами АО «ТВЭЛ» и хотели бы выстроить более тесное сотрудничество с наукой других дивизионов. Но в целом поскольку наша специфика — горная добыча и переработка минералов, ППГХО по большей части взаимодействует с основным институтом нашего дивизиона — это инжиниринговый центр АО «ВНИПИпромтехнологии», специализирующийся на проектировании и строительстве промышленных объектов нашего направления под ключ. Также это ВНИИХТ и «Гиредмет», которые вошли в химико-технологический кластер АО «Наука и инновации». Участие специалистов этих институтов для нас актуально в части совершенствования технологий переработки карбонатных руд. Если говорить о действующей сегодня технологии кучного выщелачивания, мы, по-видимому, достигли предела эффективности и уже сложно найти решения, которые позволили бы еще более удешевить процесс и снизить себестоимость. Если такие идеи и предложения возникнут, мы обязательно их изучим.

Что касается дружественных стран, там основное направление научных поисков связано в основном с обогащением уже добытого природного урана. Для нас актуальны добыча горным способом и обогащение бедных руд: большинство «урановых» держав либо занимаются скважинным подземным выщелачиванием, либо добывают горным способом на очень богатых рудниках. В целом зарубежный опыт интересен нам в части автоматизации процессов, применения механизмов с дистанционным управлением, формирования «цифрового рудника» и т. д. Но все эти инновации сильно сказываются на себестоимости урана, и на сегодняшний день мы не готовы системно вкладывать в такое оборудование, хотя опыт интересен. Вообще, в части горной добычи в мире сложно ожидать революционных изменений. Мы, со своей стороны, готовы делиться с дружественными странами нашим опытом подготовки, переработки, кучного выщелачивания бедного сырья.

— Тенденция последнего десятилетия в том, что если молодые люди и выбирают науку, то идут в профильные научные организации. У нас же центральная научно-исследовательская лаборатория — вспомогательное подразделение, оно, в отличие от РАН или больших отраслевых институтов, не на слуху. Поэтому нам сложно привлекать молодежь, хотя зарплату мы обеспечиваем для Краснокаменска (и региона в целом) неплохую. Но есть ряд проектов вне атомной отрасли, где вахтой можно заработать быстрее и больше. А молодые люди, как известно, хотят быстрого дохода. Причем из обычного специалиста в научного работника нужно расти как минимум лет пять. Мы тем не менее смогли до половины коллектива лаборатории обновить за счет приема молодежи, но пока эти специалисты растут, и былой продуктивности по научно-исследовательской работе мы не достигаем. Если лет десять назад мы уверенно вели в год до 20 НИР, теперь в лучшем случае пять. Вижу еще одну сложность: в таких структурах, как наша лаборатория при комбинате, нет мотивации защищать кандидатские и докторские. За научную степень платят в институтах высшего образования, военным ученым, поддерживают в «Науке и инновациях», в РАН, но мы вне этого процесса. Если будет найдена возможность материально поддержать соискателей, это даст импульс для развития нашей прикладной науки. Тогда, возможно, будут найдены и другие прорывные решения по добыче и переработке.

— Если специалист нам нужен, мы предоставляем жилье, есть и соцпакет, и так далее. Но это не является сегодня главным аргументом, чтобы молодые люди выбирали наш комбинат и Краснокаменск. По моим наблюдениям, для молодежи важны не столько деньги, сколько возможность работать на современном оборудовании, на новых проектах. Мы готовим к эксплуатации новый рудник, строится новое перерабатывающее производство для карбонатной руды — думаю, все это привлечет к нам пополнение.